Форум » Учения от «популярных» философов. » «Галерея астральных образов». У. Джадж » Ответить
«Галерея астральных образов». У. Джадж
German: Здесь будут размещены рассказы Уильяма Джаджа из книги «Галерея астральных образов». Эти рассказы похожи на аллегории и притчи, легко и приятно читаются и воспринимаются. Все они были в свое время напечатаны в теософском журнале "Путь".
Ответов - 4
German: АЛЛЕГОРИЯ Гуляя по саду своего сердца, ученик внезапно встретил Учителя, и был рад этому, ведь он только что завершил задание, данное ему Учителем, которое и торопился сложить к его ногам. "Смотри, Учитель, — сказал он, — работа сделана. Позволь же мне создать новое учение". Учитель взглянул на него печально и снисходительно, как на ребенка, который пока еще не все понимает. "Уже многие пытаются учить интеллектуальным концепциям Истины, — ответил он. — Ты считаешь, что служение твое станет лучше, оттого что ты пополнишь их ряды?" Ученик растерялся. "Но разве Истина не стоит того, чтобы возвещать ее с крыш домов так, чтобы о ней узнал весь мир?" — спросил ученик. "И что потом?" "Потом весь мир наверняка примет ее". "Нет, — ответил Учитель, — интеллект не научит Истине, Истина исходит из сердца! Смотри!" Ученик посмотрел и увидел Истину в виде белого света, заливающего всю Землю. Но плотные слои облаков мешали лучам ее пробиться к живым зеленым растениям, которым они были так нужны. "Эти облака — интеллект человека, — заметил Учитель, — взгляни еще раз". Пристально вглядываясь, ученик заметил кое-где едва заметные просветы в облаках, сквозь которые пытались пробиться слабые неуверенные лучи. Каждый просвет был похож на небольшую вибрирующую воронку, и, посмотрев вниз через эти воронки, ученик почувствовал, что каждая такая воронка начиналась в человеческом сердце. "Свет достигнет Земли, лишь если просветы в облаках станут больше и число их умножится, — сказал Учитель. — Что лучше, пролить больше света на облака, или усилить движение сердца? Второе ты должен делать тайно и незаметно, не требуя благодарности. Первое принесет тебе хвалу и признание среди людей. Но необходимы оба условия: оба они являются нашей работой, но — ты сам видишь, сколь немногочисленны просветы! Достанет ли тебе сил идти впереди хвалы так, чтобы сердце твое стало источником чистой, бескорыстной силы?" Ученик вздохнул, ибо это был трудный вопрос.
Grek: German пишет: Эти облака — интеллект человека, — заметил Учитель, — взгляни еще раз". Возможно, это и хороший для кого-то пример, но тем не менее, хочу заметить, что в том аллегории слишком выделены крайности и затемнена золотая середина, в которой обычно и обитает Истина. В доказательство того,что не так все просто, как это говорит аллегория, я приведу более классический, менее аллегорический - теософский пример подхода к тому, о чем толкует эта аллегория без подписи... "...Такое восприятие Манаса может быть названо "верой", но при этом не следут смешивать его со "слепыми верованиями". Последнее название часто употребляется для обозначения веры без понимания и восприятия, в то время как подлинное восприятие Манаса - это вера, основанная на разуме, а именно это и является истинным значением слова "вера". Эта вера в тоже самое время должна быть связана со знанием, т.е. опытом, ибо "подлинное зание несет с собой веру". Вера есть восприятие Манаса (пятого начала), тогда как знание в прямом значении этого слова - это способность интеллекта, т.е. восприятие духовное." (Е.П.Блаватская, Избранные статьи, "Махатмы и чела")
German: СТРАННАЯ ИСТОРИЯ Несколько лет назад я спускался к Киллернейским озерам, но не просто для того, чтобы увидеть их, как это сделал бы любой другой путешественник. В детстве меня всегда увлекала мысль попасть туда, и во сне я часто оказывался на водной глади озера или гулял вокруг него. После того, как это произошло множество раз, я достал фотографии тех мест и был чрезвычайно удивлен, обнаружив, что мои сны были так точны, что казались воспоминаниями. Но превратности судьбы приводили меня в другие части света, и до своего совершеннолетия я так и не побывал в этом месте. Решение отправиться туда было принято, когда однажды, взглянув на витрину магазина в Дублине, мой взгляд случайно упал на открытки с видами Киллернейских озер, и тотчас же я исполнился сильнейшим желанием увидеть их. Итак, я сел на первый поезд и вскоре уже был там, сняв комнату вместе с одним стариком, который с самого начала показался мне старым другом. Следующие день или два были посвящены бесцельным прогулкам по окрестностям, которые не принесли большого удовлетворения, видимо, потому, что это место не интересовало меня с чисто географической стороны; до этого я уже успел побывать в различных краях. Но в третий день я ушел в поле, раскинувшееся недалеко от глади одного из озер, и присел возле одного старого колодца. День только еще начинался, и было необычайно приятно. В голове у меня не было никакой определенной цели, и я заметил, что мне непривычно тяжело следить за четким ходом своих мыслей. Итак, как только я сел, мной овладела сонливость, поле и колодец посерели, хотя и оставались по-прежнему видимыми, в то время как я, казалось, превращаюсь в другого человека. И через несколько минут я увидел туманную форму или изображение высокой круглой башни, возвышающейся футов на пятьдесят прямо за колодцем. Я потряс головой, и видение исчезло. Мне показалось, что я поборол дрему, но лишь на мгновение. Видение повторилось с еще большей силой. Колодец исчез, на его месте возникло здание, а высокая башня сделалась прочной. Все желание остаться самим собой исчезло. Я поднялся, чувствуя чисто механически, что мой долг так или иначе призывает меня в башню, и вступил в здание, через которое, как я знал, нужно было пройти, чтобы попасть в нее. Когда я прошел через стену, показался старый колодец, который я видел ранее, когда пришел в поле, но это странное совпадение не вызвало моего удивления, ибо я уже давно знал этот колодец. Я подошел к башне, и ступил на ступеньки винтовой лестницы, ведущие наверх, и пока я поднимался, знакомый мне голос назвал меня по имени, но не по тому привычному имени, которое я носил, когда присел у колодца. И это опять вызвало у меня не большее удивление, чем старый колодец за стеной. Наконец, я поднялся на самый верх башни, где горел огонь, поддерживаемый неким старцем. Это был вечный, никогда не угасавший огонь, и из всех других молодых учеников лишь мне одному дозволено было помогать старцу. Как только моя голова показалась над уровнем нижнего края башни, я увидел величественную прекрасную гору невдалеке, а также другие башни, что были ближе к ней, чем моя. "Ты опоздал", — произнес старец. Я не ответил, ибо ответить было нечем. Но я приблизился, всем показывая, что готов продолжать наблюдать за огнем вместо него. Как только я сделал это, меня осенило, что солнце приближалось к зениту, и на какое-то мгновение у меня возникло воспоминание о старике, с которым я вместе снимал комнату, а также о поезде-экспрессе, до которого надо добираться на повозке, но оно тут же стерлось, ибо проницательные глаза старого хранителя смотрели мне прямо в душу. "Я боюсь оставить тебя за старшего, — были его первые слова. — Возле тебя тень, темная и молчаливая". "Не бойся, отец, — ответил я, — я не оставлю огонь и не дам ему погаснуть". "Если это случится, то наш приговор будет подписан, а решение судьбы Иннисфаллена задержится". С этими словами он повернулся и оставил меня, и вскоре стихли его шаги вниз по винтовой лестнице. Огонь, казалось, был заколдован. Он едва горел, и один или два раза я чуть не умер от страха, когда он готов был угаснуть. Когда старец оставил меня, огонь горел ярко. В конце концов, мои усилия и молитвы оказались услышанными — появилось пламя, и все пошло на лад. Но именно в этот момент шум на лестнице заставил меня обернуться, и, к своему удивлению, я увидел совершенно незнакомого мне человека, появившегося на площадке, куда никто, кроме охранников, не допускался. "Смотри, — сказал он, — вон там огни угасают". Я посмотрел и ужаснулся, увидев, что дым на башнях, стоящих рядом с горой, погас. В изумлении я бросился к парапету, чтобы рассмотреть поближе. Убедившись, что все, о чем говорил незнакомец, было правдой, я вернулся, чтобы продолжать следить за огнем и ... О, ужас! Мой огонь едва горел. Пользоваться свечой или трутом было нельзя; смотритель должен был возжигать огонь лишь самим же огнем. В безумном страхе я схватил новое топливо, бросил его в огонь, размахивая над ним, наклонился и бешено дул на угасающее пламя, пытаясь раздуть его, — но все мои усилия были напрасны, — огонь погас. Меня охватил болезненный страх, за которым последовал паралич всей нервной системы, за исключением той ее части, что управляет слухом. Я слышал, как незнакомец приближается ко мне, и, как только он заговорил, я сразу узнал его голос. Кроме него я не слышал больше ни звука. Все было мертво и холодно, я, казалось, знал уже, что старый страж огня никогда больше не вернется, что никто больше не вернется, ибо началась катастрофа. "Это твое прошлое, — сказал незнакомец. — Ты подошел к тому моменту, когда давно, много веков назад, ты не смог поддержать огонь. Это сделано. Хочешь ли ты слушать об этом дальше? Старик давно умер и больше не причинит тебе беспокойств. Очень скоро ты снова окажешься в суматохе девятнадцатого века". Тогда дар речи вернулся ко мне, и я проговорил: "Да, скажи мне что это или что это было". "Это старая башня, используемая прямыми потомками Белых Магов, поселившихся в Ирландии еще тогда, когда Остров Англии не поднялся из моря. А когда Великим Учителям пришлось уйти, были оставлены строгие приказы о том, что ни один огонь на башнях не должен угаснуть, а также было дано предупреждение, что если жизненными принципами начнут пренебрегать, если милосердие, долг и добродетель будут забыты, то сила, питающая огонь жизнью, постепенно исчезнет. Упадок добродетелей совпадет с угасанием огней, а эта последняя башня, охраняемая стариком и юношей, должна будет угаснуть последней. Но даже она может спасти других, если ее хранители огня будут верными. Прошли многие годы. А яркий камень на горе Иннисфалена сиял днем и ночью до тех пор, пока свет его не стал меркнуть. Странные поющие камни, которые находят сегодня в Ирландии, не были просто выдуты ветром; лишь только тогда, когда чистый и верный служитель спускался вниз с Белой Башни, над горами от того камня, установленного рядом с холмом, где сиял алмаз, и над долиной плыли протяжные, странные волнующие звуки. Те камни использовались Великими Магами, и когда звучал самый большой из них, лежащий у Белой Башни, появлялись феи озер; когда призывно звучал камень горы, то тотчас на Белой Башне послушно собирались духи воздуха и воды. Но все изменилось, и пока поддерживали огонь на башнях, подкралось неверие. На вас со стариком очень надеялись. Но пустые мечтания задержали тебя на час после назначенного времени в тот роковой день, оставшийся в прошлом, показанный тебе мною лишь из расположения к тебе. Ты пришел, но слишком поздно. Старик был вынужден ждать, но все еще страшился оставить тебя, ибо он уже видел прозорливым оком черный перст судьбы. Он спустился с лестницы и в самом низу упал и умер. Именно в тот роковой миг ты из любопытства бросился посмотреть на соседнюю башню, хотя ты прекрасно знал и верил в предсказание. Тот момент и решил все, — и, бедный мальчик, ты не смог устоять перед железной поступью судьбы. Огонь погас. Ты спустился вниз башни; внизу на ступенях ты увидел их, уносящих старика и — …". В этот момент я увидел, что туманный колышущийся силуэт башни исчез, колодец снова оказался рядом со мной, и я очутился опять в поле. Увы!
German: Оказалось что мы уже начинали когда-то "рассказывать" рассказы Джаджа, но забыли. Теперь стало быть продолжим: Вот введение к книге "Галерея астральных образов": ВВЕДЕНИЕ Около ста лет назад внимание общества, и особенно на Западе, было частично направлено на рассмотрение возможности скрытых психических сил, пребывающими латентно в человеке. Теперь, когда мы подходим к середине Двадцатого столетия, было бы вполне естественным ожидать роста общественного интереса к экспериментам, проводимым в области психологии, гипнотизма, медиумизма, оккультных, спиритических и тому подобных явлений. К сожалению, наша современная цивилизация уделяла слишком мало внимания с трудом накопленному опыту цивилизаций ушедших. Ослепленные самомнением и упрямством, мы по-прежнему двигаемся наощупь, продолжая совершать ненужные ошибки и промахи. Сейчас в жизни этого социального хаоса, который мы называем цивилизацией, особую роль играет художественная литература. В прежние эпохи огромное влияние оказывала поэзия; позже для наказания порока и введения реформ использовали форму эссе. Современный же рассказ не только развлекает, но деликатно и умело указывает на болезни общества; он также помогает образовывать, изменяя взгляды миллионы читателей, которым под ситлу обучаться лишь в процессе развлечения. Вполне естественно было бы ожидать, что к трудам по психологии, оккультным искусствам и Оккультизму станут прибегать все чаще и чаще, как к основе для литературных творений. К сожалению, за небольшим исключением, к которому относятся работы Е. П. Блаватской, У. К. Джаджа, Р. Л. Стивенсона и Булвера-Литтона, большинство авторов, пытающихся писать на эту тему, оказываются неспособными воздать должное важным проблемам психической науки, к которой они обращаются. Многие занимаются современной психологией, часть - психоанализом и лишь некоторые - исследуют психические явления. Большинство авторов не стремятся искать знания в Восточной Мудрости и Эзотерической Философии, поскольку настроены против них с предубеждением. Если они и усваивают какое-либо воздействие или знание по Чистому Оккультизму, то это происходит косвенно и бессознательно. Разнообразие тем по оккультной литературе огромно - от истинной интуиции до нарушений работой головного мозга. Как правило, это рассказы, представляющие собой забавный вымысел, не основывающийся на знании. К счастью, такие произведения могут сбить с толку немногих. Затем идут рассказы на модные темы, состряпанные из последних научных теорий и гипотез. Они тоже плохие помощники в приобретении знаний и истинного обучения. Но есть достаточное число рассказов, берущих начало в псевдо-оккультизме, - рассказов об астральных путешествиях и т.п., - которые более или менее безвредны. Хотя и здесь, некоторые, несомненно, опасны; например, рассказы о любовных связях с невидимыми невестами и женихами, искание невидимых собратьев по душе и т.п. Великие теории Реинкарнации и вечной справедливости Закона Кармы низводятся до опошленных сюжетов, уничижая воплощения великих личностей, например, Клеопатра воплощается вдруг в миссис Джонс, а Наполеон - в мистера Смита. Отсутствие истинных знаний и приводит к плачевным результатам. Но для честных мыслителей и старательных писателей область Оккультизма открыта. Им нужно лишь вооружиться точным знанием основных принципов и тонкостей психической науки. Учитель Оккультизма XIX века, Е. П. Блаватская, умело использовала рассказ в качестве средства для популяризации и доведения до читателей глубинных истин Оккультизма. Мы переиздаем некоторые из ее рассказов, а также произведения ее коллеги У. К. Джаджа. Мы делаем это потому, что их проза сможет позабавить тех, кто хочет просто развлечься, люди же более проницательные найдут здесь массу намеков и большую пищу для ума вместе со строгими предупреждениями для новичков. Некоторые трудности встретились, при подборе подходящего название для этих рассказов о psyche (душе) и nous (духе) в человеке. Редакторы в конце концов выбрали название ГАЛЕРЕЯ АСТРАЛЬНЫХ ОБРАЗОВ (TELL-TALE PICTURE GALLERY), как наиболее характерно отражающее содержание книги. Читатель также встретит это название как заголовок одной из удивительных историй м-ра Джаджа, которому мы и обязаны этим названием.
полная версия страницы